Премия Рунета-2020
Чита
-13°
Boom metrics

Современные мифы о Великой Отечественной войне

Задорнов: «Люди, которые плюют в прошлое, – будущее в них плюнет»

Гости – Владимир Мединский, доктор политических наук, профессор МГИМО, член Союза писателей России, депутат ГД РФ; Михаил Задорнов, драматург, писатель-сатирик. Ведущий – Михаил Антонов.

Антонов:

– 70 лет началу обороны Москвы, битвы за Москву. Операция была поделена на две части. Оборона Москвы – та самая первая часть. А потом наступление наших войск под Москвой.

Задорнов:

– Я должен сознаться, что я сам позвонил в издательство «КП». Во-первых, почему в «Комсомолку», потому что «Комсомольская правда» оказывает наиболее мощное действие, так я понимаю, влияет на общественное мнение. А мне хотелось бы, чтобы эта передача повлияло на общественное мнение. И предложил я следующее. Чтобы я, человек, который представлял многих на сцене, известнейших актеров современности, представил одного молодого писателя, ученого, историка, который очень повлиял на мои взгляды. Более того, я даже скажу по секрету, иногда на сцене исполняю – ну, слова мои, а мысли иногда его и за это я ему очень благодарен. Хочу представить вам Владимира Мединского, который сегодня с нами в студии. И я хочу задать ему в несколько вопросов, хотя я ответы знаю, но я хочу, чтобы ответы услышали вы все. К примеру, на днях исполняется дата со дня гибели панфиловцев. Что мне не нравится в современных академических отформатированных историках? Они стараются принизить любую отвагу, любое благородство в истории нашего прошлого государства. Как я говорю, люди, которые плюют в прошлое, будущее в них плюнет. Мне очень обидно, что мы забываем даже самые такие благородные, пожалуй, моменты нашей истории, связанные с войной. Я родился после войны, но для меня самыми святыми были стихи, посвященные войне, героям войны. И сегодня, когда вдруг кто-то, чтобы пропиариться, заявляет – не было панфиловцев, Зоя Космодемьянская была предательницей и жгла крестьянские избы. Или Гастелло случайно упал и не туда, а в болото, а потом из него создали героя и т.д. Честно говоря, мне очень плохо становится. И когда я увидел книжку Мединского, первую, «Пять мифов о России», в которых он очень аргументировано рассказал, почему созданы эти мифы, что славяне лентяи, славяне трусы, славяне агрессивные, с историческими доказательствами, настоящими, правильными, конечно, я стал покупать его книги. И последняя его книга «Война» посвящена как раз тому, как лгут сегодня историки, как стараются унизить все лучшее, что было. И поэтому я вам представляю сегодня Владимира Мединского. Впервые я представляю, извините, депутата в жизни. Более того, члена партии «Единая Россия».

Антонов:

– А также доктора наук и профессора МГИМО.

Задорнов:

– Владимир, признаюсь, я исполнитель ваших текстов. Не самый плохой. Про панфиловцев, может быть, расскажете… Все, что хочется, расскажите нам.

Антонов:

– Про мародеров в Москве в октябре 1941-го, про то, как Сталин уже, когда немцы у Химок стояли, готов был ехать на переговоры или посылать туда кого-то из своих.

Мединский:

– Никого Сталин никуда не посылал. Вообще, со Сталиным очень много мифов. Знаете, 20 лет назад как-то стало модным во всех грехах обвинить Сталина. Конечно, он был далеко не идеальный человек, это было жестокое время и, собственно, в нем была, наверное, квинэссенция этой жесткости и безразличия к конкретной человеческой судьбе. Но все-таки, если бы Сталин уехал из Москвы, вот ровно 70 лет назад, мы сейчас эту дату отмечаем, наверное, мы Москву бы не отстояли. Вся система власти была построена на одном человеке. Сталин не уехал из Москвы, что означает, что он принял решение умереть. Он был готов умереть вместе с защитниками в своем городе. Ну, вы ж не думаете, что Гитлер бы его пожалел. Не повесил бы ему железный крест, наверное, да?

Задорнов:

– Простите, мне об этом говорили фронтовики. Но я никогда об этом не читал. Я впервые от вас это услышал, как от историка.

Мединский:

– Но ведь это так. Посольства были вывезены с дипломатами. Часть правительства, и началась паника 16 октября, часть правительства было эвакуировано, многие штабные офицеры, к нашему стыду, даже Генерального штаба в спешке на своих служебных автомобилях с семьями выезжали. И это вызвало разграбление магазинов. Два дня была паника в Москве. Нападали на милицию,грабили магазины. Как назло, метро один день не работало, потому что его минировали. История – это всегда совмещение трагического и смешного. Вот представьте себе, единственная программа радио, которая вещает через громкоговорители, на каждой улице и в каждый дом, и на ней неожиданно 16 октября исполняется немецкий военный марш. Что должны были подумать люди? Что немцы уже захватили радио. Что уже в Нескучном саду выброшен десант. Чего не было, кстати.

Антонов:

– После этого хочется просто приписать – виновные были расстреляны.

Мединский:

– Было объявлено осадное положение. Паникеров, были случаи, расстреливали прямо на месте, и мародеров тоже. Что спасло тысячи жизней. Потом через два дня были открыты все магазины, включая коммерческие. Вы знаете, что в Москве, даже осажденной, за деньги можно было купить все. Был открыт мюзик-холл, демонстративные плакаты были развешаны по всему городу. Новый сезон московского мюзик-холла с конца октября 1941 года.

Задорнов:

– Но было и написано «Идет война священная», гениальная песня.

Мединский:

– Да, гениальная песня. Я об этом никогда не рассказывал, здесь расскажу впервые, самый большой документальный сериал о второй мировой войне называется «Мир в войне». Это британский сериал. 40 серий, посвященных второй мировой войне. От первого до последнего дня. От истоков до конца. Каждая серия – по часу.

Антонов:

– Причем, там с цветными кадрами даже, да?

Мединский:

– В 70-е годы он делался. Он такой черно-белый, в принципе, но… Очень много интервью с участниками войны, еще все были живы… Из 40 серий сколько было серий, посвященных восточному фронту?

Антонов:

– Десять?

Задорнов:

– Пять?

Мединский:

– Две. Одна – Сталинград, вторая – Барбаросса. Расскажу про серию «Барбаросса». Гитлер напал на нас и шел, шел, шел, шел без остановки, сметая все на своем пути. Не было Брестской крепости, не было обороны Смоленска, не было битвы под Ельней. Он молниеносно дошел до Москвы и вот уже интервью идет с немецкими солдатами и офицерами, они говорят – мы в бинокли видим золотые купола Кремля. Вот еще чуть-чуть. «Но тут ударил мороз. – Я цитирую. – И у нас замерзло моторное масло. Мы стали стрелять из пушек, но замерзла оружейная смазка. И ничего не работает. Мы пишем письма в штаб – пришлите нам зимнюю одежду, этот же негодяй Гитлер не обеспечил нас зимней формой одежды, нам холодно. А задержки. Мы мерзнем». И такие жуткие кадры – обмороженные немцы пляшут вокруг какой-то печурки. То есть, не показано ни героев-панфиловцев, ни Зои Космодемьянской, ни Александра Матросова, ни подвига 11 саперов. Ничего нет. Есть только наши ополченцы в платках, которые чего-то там копают. И замерзшая оружейная смазка. Это не анекдот, это Би-Би-Си. И вот в этот самый момент пришли русские дивизии из Сибири. И следующий кадр – уже наши все веселые такие, румяные, в шапках-ушанках, в белых маскхалатах и прочее, на лыжах, с ППШ. И вот наши несутся. Ну, а чего делать? У наших-то особая оружейная смазка, на водке, очевидно, она стреляет. И танки наши быстры. Потому что тоже масло специальное. Все. Так рухнул план «Барбаросса», конец первой серии.

После этого еще 20 серий о битве на западе, о страшной битве за Гонолулу, за атолл Мидвей, отдельная серия, там очень серьезно все. Потом Сталинград. И 45-й год. Все.

Задорнов:

– Позвольте одно дополнение про Брест. Я выступал, как и все артисты, начинающие, в клубе КГБ в свое время. И меня Борис Сергеевич, начальник клуба КГБ, которого брал на работу Берия в 1939 году еще, спросил шепотом – у вас допуск к секретным материалам есть? Вы же из МАИ, я же в МАИ в то время работал. Я говорю – да. Пойдемте, я вам что-то покажу, вам будет интересно, потому что вы же режиссер самодеятельного театра.

Мединский:

– В Бресте?

Задорнов:

– Нет, это было здесь, на Лубянке. И он меня заводит в музей Лубянки и показывает мне дневник солдата, который принял войну, пограничника. И там пишется: 4 утра. Начались странные движения на той стороне. Вторая – выстрелы. И через час у этого пограничника начинает дрожать почерк. Я даже сейчас без волнения не могу об этом говорить, какой это волнующий дневник. И далее описываются в этом дневнике события, которые нельзя фальсифицировать. Я это видел собственными глазами в дневнике того дня, того года, когда все это началось. Представляете, как мне противно, когда сегодня под западную точку зрения ложатся наши вот эти пиарщики истории и когда это навязывается молодым. И в результате молодые думают, что Гитлера замочили по Тарантино в кинотеатре…

Антонов:

– Да, но самое интересное, если вы откроете Википедию, русскую, которая для многих заменила Большую советскую энциклопедию. Так вот, Бородинская битва, Москва 1812 год. И Москва 1941-й. Начинаешь читать – разные фамилии, разные имена. Две главы одинаковые. Генерал Мороз. Причем, тот же Владимир Ростиславович в первой книге мифов приводит сводку погоды.

Мединский:

– В 1812 году, знаете, когда там морозы ударили? Когда французы подходили к Березине. Буквально за неделю до Березины мороз наступил.

Антонов:

– Я не поленился, полез, посмотрел сводки Гидрометцентра за 41-й год. Ноябрь – плюс 2-6. Ну, к декабрю подморозило. То есть, ноябрь был снежным только 7 и 8 ноября, как мы видели вот этот парад военный на Красной площади когда проходил.

Мединский:

– Немцы вышли на рубеж Москвы 30 километров 16 октября. Золотая осень. И дальше они остановились, потому что дальше были панфиловцы…

Задорнов:

– И никакого мороза!

Мединский:

– Да, дальше они не смогли пройти. Вот вы рассказали про дневник. Но очень интересно читать дневники немецких солдат. Генералов не так интересно, потому что они все пытаются потом изобразить, почему мы проиграли, фатальная ошибка Гитлера, утерянные победы. Вот это традиционные названия воспоминаний немецких генералов. То есть, вот еще чуть-чуть и мы бы победили. Солдаты пишут по простому. Я читал дневник одного немецкого солдата, который воевал под Сталинградом, потом попал к нам в плен, у него в голове все на место встало и в 53-м он здоровый и счастливый вернулся домой. Вот он пишет, уже у себя в Западной Германии издан его дневник. Я могу ошибаться в датах, но порядок такой. «1 октября. Наш штурмовой батальон вышел к Волге. Точнее, до Волги еще метров 500. Завтра мы будем на том берегу и война закончена». «3 октября. Очень сильное огневое сопротивление, не можем преодолеть эти 500 метров. Стоим на границе какого-то хлебного элеватора». «6 октября. Чертов элеватор. К нему невозможно подойти. Наши потери превысили 30%». «10 октября. Откуда берутся эти русские? Элеватора уже нет, но каждый раз, когда мы к нему приближаемся, оттуда раздается огонь из-под земли». «15 октября. Ура, мы преодолели элеватор. От нашего батальона осталось 100 человек». А дальше: «Оказалось, что элеватор обороняло 18 русских, мы нашли 18 трупов». Представляете? 18 трупов. И их штурмовал батальон.

Депутат Госдумы РФ, писатель Владимир Мединский

Депутат Госдумы РФ, писатель Владимир Мединский

Фото: Михаил ФРОЛОВ

К слову, о 28 героев-панфиловцев. Что это сталинский миф, что было расследование НКВД, которое доказало, что, во-первых, не все погибли, во-вторых, не в тот день. И не у разъезда Дубосеково, а у другой деревни. Значит, история такая. Действительно, их было не 28, их было больше, это была, скорее всего, полноценная рота (больше 100 человек), но это была рота без артиллерии. На них вышла случайно колонна немецких танков, как это бывает, у нас всегда случайно. 54 немецких танка – на роту, у которой есть какие-то там противотанковые ружья и какие-то там гранаты со связками. Ну, может, еще «молотов коктейль» был. Но, понимаете, человек не может остановить танк – это противоречит законам природы. Они остановили 54 танка и держали их сутки. Как они это сделали, уму непостижимо. Несколько человек остались живы, их всех записали в убитые. Потом там были трагедии, потому что они возвращались домой в 45-м, некоторые дожили до конца войны, они приезжали домой, а дома их уже похоронили… Вот так. Что меняется в подвиге от того, что их было не 28, а даже 128, допустим? Что изменилось от того, что погибли не все? Они же выполнили задачу, они остановили эти танки. Я все время привожу один и тот же пример. Я вам как-то рассказывал, Михаил Николаевич, что нашими летчиками за годы войны было совершено примерно 300 воздушных таранов. Дошло до того, что в конце 1944 года они были запрещены официально. Потому что считалось, что это лихачество – таран. Потому что при таране не всегда гиб летчик. Наши пытались таранить так, чтобы еще сохранить самолет, хитрым способом. Но у нас же уже преимущество в воздухе к 1944 году было столь подавляющим, что это вот геройство считалось ни к чему. Кроме нас, тараны совершали еще японцы, камикадзе. Это профессия. Они рождаются к другой жизни, к перерождению. А наши-то к чему готовятся? Я всегда говорил, и я написал об этом в книге, что в армии США за все годы войны, у них жестокая воздушная война с Японией была, не было ни одного тарана. Ни одного! И когда об этом вышел материал у вас в блоге, я внимательно прочитал комментарий и какие-то историки-любители сказали – нет, Мединский неправ, вот мы нашли, еще один таран сделали финны, еще один сделали англичане.

Задорнов:

– Надо проверить, это могло быть из Википедии.

Мединский:

– Да. Которые абсолютно подтверждают истину. Американец просто не считает целесообразным менять свою благородную, дорогостоящую англосаксонскую жизнь на жизнь какой-то японской мартышки, как он к ней относился. Поэтому они тараны не совершали, это психологически бессмысленно для американцев, как жертвенность. Это ж только наш может, то ли православный, то ли коммунист, когда его переклинивает полностью, он уже ни о чем не думает, он уже видит перед собой цель и не видит препятствий.

Антонов:

– И неважно, таран это или он обмотался связкой гранат и под танк бросился.

Задорнов:

– Мне хочется сразу добавить вот что. Призыв «За Родину!» существует только у славян. И когда японцы идут на таран, они не кричат «За родину», у них профессия камикадзе, они на таран идут. А американцы, когда идут, они никогда не воюют за родину, потому что они всегда воюют не на своей территории. Англичане всегда завоевывают другие народы. Немцы всегда ходят войной тоже на другие народы. Один только народ еще есть, который все время терпит ужас от оккупантов – испанцы. Но у них есть призыв «За свободу!». А за родину и памятник родине стоит только у нас. Это означает, что мы всегда защищаемся и человека переклинивает, его переклинивает за родину. Не за Сталина и не за государство. У русских людей четкое понятие – есть родина, а есть государство.

Антонов:

– Еще один вопрос. Говорится о том, что осенью готовы были пойти по методу Кутузова и Москву оставить. Ну и приводятся примеры – не зря же происходила эвакуация в несколько городов, в том числе и в Куйбышев. Вроде метро было минировано.

Мединский:

– Метро, мосты, заводы, Большой театр, все было минировано.

Антонов:

– Я читал, что его вообще затопить хотели. Но это, видимо, такое воспаленное воображение человека, который посмотрел фильм Юрия Озерова, где затоплено было…

Мединский:

– Да, «Освобождение», немцы затопили его вместе со своим гражданским населением. А мы, кстати, из метро откачивали воду и спасали немцев. И это факт исторический, много наших солдат погибло в берлинском метро, спасая немцев.

Антонов:

– Так все-таки, Москву могли оставить. По методу Кутузова оставить, но так, чтобы им, гадам, поживиться было нечего.

Мединский:

– Если бы немцы смогли взять Москву штурмом, они бы ее взяли. Оставить ее специально не могли и плана такого не было. И не случайно Сталин в Москве остался. Но если бы немцы Москву взяли, наверное, взяли бы вместе со всем, что в Москве было. Другое дело, что мы под Москвой уперлись. Это, как раз старославянского черта русского человека. Мы сейчас как раз об этом говорили. Когда я готовил докторскую диссертацию, называлась она «Иностранцы о России, 15-16 век», отсюда и книга «Мифы о России». И очень интересно читать воспоминания о военных, наемниках. Не только ж Петр приглашал иностранных офицеров, их задолго до Петра нванимали. И вот там был такой капитан Маржорет из числа бывших полумушкетеров, который руководил кремлевской охраной, француз. И он пишет – русский солдат, в том-то его плюсы, в том-то его минусы, но в одном он, так скажем, лучше всех в мире. Это когда русский сидит в осаде. Выбить его из засады невозможно. Он не сдается, он может ничего ни есть, ни пить, он уперся. Все. Отсюда у нас от обороны Смоленска 17 века, вы знаете, что Кремль ни разу не был взят штурмом, вопреки всем.

Задорнов:

– Ну да, поляки пришли уже, когда изменники сдали.

Мединский:

– Поляки пришли, когда их впустили, открыли дверь. Кремль либо открывал ворота свои, либо его оставляли и сами уходили. Даже когда юнкера в 1918-м засели в Кремле, и то красногвардейцы не смогли взять его штурмом, они его обстреливали с Воробьевых гор, пока юнкера не ушли из Кремля. Почему русские такие упорные в обороне? Это правило степной войны, наследие. Мы все время находились на пересечении этих степных орд. Назовем их монголы, татары, тюрки, половцы, неважно кто. У нас все время равнина, у нас все время война идет без остановки. В Европе война велась по другим правилам. Воевали между собой армии. Вот пришли – взяли замок. Если замок выкинул белый флаг, значит, взяли денег, ну, вначале чуть-чуть понасиловали для порядку и ушли. Это война, которая касается армий и правителей. Сельскому населению, крестьянам-то, все равно, кто там с кем будет воевать. Главное – чтобы поля не топтали.

Задорнов:

– Солнцевские на балашихинских наехали, типа…

Мединский:

– Ну да. Какой-то там миланский герцог воюет с кем-то еще…

Антонов:

– Красная роза на белую пошла, да?

Мединский:

– Да, красная на белую. И что до этого несчастному английскому крестьянину? У нас же война все время тотальная, степная. Тюрки подходили по другому принципу, по восточному принципу войны. Если они берут штурмом крепость, они вырезают всех, если крепость сопротивляется. Козельск, Рязань, взятая Батыем. Всех под нож. Если дети, значит, дети ставятся около колеса телеги, ребенок выше колеса – убивается. Тот, что ниже колеса, забирается к себе в полон. И из него уже воспитывается, условно говоря, янычар. Тот, кто выше, он помнит, он отомстит. Поэтому мы не сдавались. Если ты выкинешь белый флаг, тебя все равно убьют. Зачем? И вот это упорство в осаде, оно выковано веками. Наверное, вот именно под Москвой мы так уперлись. А французы под Парижем не уперлись, Михаил Николаевич, они как-то так раз сразу на две недели…

Задорнов:

– А французы вообще встречали Александра Первого и говорили ему: «Почему вы так долго пробирались?» А он им отвечал – потому что ваши солдаты хорошо сопротивлялись. И все раскланивались.

Антонов:

– Ну, опять же исторический факт. Очень многие наши военачальники на Бородинском поле отмечали француза, кричали «Браво», например.

Мединский:

– Ну, это военный этикет. Вы знаете, например, сколько нужно французский солдат, чтобы отстоять Париж? Никто не знает, им это еще ни разу не удавалось.

Задорнов:

– Хорошо я поймался!

Антонов:

– Я бы хотел и у Михаила Николаевича, и Владимира Ростиславовича, чтобы каждый дал ответ. Мы под Москвой-то отстояли благодаря или вопреки?

Задорнов:

– Благодаря тому, что отстаивали родину, а не вопреки.

Антонов:

– То есть, есть власть советская, а есть земля русская и именно поэтому те 18 человек у элеватора, да?

Задорнов:

– Вы слышали когда-нибудь лозунг «За государство!»? Никогда.

Антонов:

– Агитки-то советского времени и в 90-х годах «За Сталина!».

Задорнов:

– Агитки – одно. А из окопа – по-другому.

Мединский:

– Да. Даже советская пропаганда, понимая, что уж, если натягивать, то не перетягивать, говорила сначала «За Родину!». А потом – «За Сталина!».

Задорнов:

– Всегда говорила «За Родину!». И Сталин сказал: «Дорогие братья и сестры!». Не господа и товарищи, а братья и сестры! И фильм был снят про Ивана Грозного, про Александра Невского. И открыли церкви и икону Богородицы. И вдруг дошло до государства, что надо любить родину в этот момент. Высочайшее предательство государства, когда оно насилует родину. Но в опасный момент родина прощает российскому государству все и идет на его защиту.

Антонов:

– Но самое интересное, что, отстояв Москву, не переведя дыхания, погнали ведь дальше.

Задорнов:

– Не переведя дыхания – замечательно сказал.

Антонов:

– До февраля 1942-го, да, ведь именно тогда уже пошла наступательная операция?

Мединский:

– Я хотел бы немного цифр добавить в наш разговор такой эмоциональный. Сейчас очень много пишут о равном вкладе союзников в войну. Что мы без них, конечно, ничего не сделали. Я нашел несколько цифр, относящихся к самому тяжелому периоду Великой Отечественной войны. 1941 год, когда, казалось бы, все бежало, все рушилось. Если верить нынешнему кинематографу, там без подштанников комиссары разбежались. Бои под Ельней – маленький эпизод – шли неделю, с 30 августа по 8 сентября 1941 года. Самое тяжелое время. Только в боях под Ельней на маленьком участке этого фронта, по немецким данным, потери германской армии составили 45 тысяч 774 человека. Много это или мало? Для сравнения – ровно столько, в совокупности, стоило германскому вермахту следующая военная операция: оккупация Бельгии, Голландии, Франции и разгром английских экспедиционных сил во Франции. Четыре страны вместе – и вермахт потерял столько же солдат убитыми, сколько за одну неделю на одном участке Восточного фронта под Ельней. Поэтому, когда мы говорим – почему для них вторая мировая, а для нас Великая Отечественная, надо всегда иметь для школьников табличку – вот наши потери в Великую Отечественную 26,7 миллиона человек и их потери. Ближайшие союзники наши. Англия – 326 тысяч, при этом, Британия вступила в войну на два года раньше нас. Франция – 250 тысяч. Ну, есть еще некоторые замечательные страны. Например, воевала Норвегия жестоко с немцами – 6 тысяч человек. Финляндия – ну, она большей частью за немцев – на круг там 80 тысяч человек. Или, например, Дания – 400 человек. Вот и все. То есть, вот 360 тысяч, наших ближайших союзников англичан и 27 почти миллионов наших. Вот он, вклад в победу!

Задорнов:

– Я недавно на Мальте разговаривал с мальтийцами молодыми, они к России относятся очень хорошо, у них российских фамилии – Микалев там, допустим… Они только не знают, что это русские фамилии, они не знают, что Павел Первый спас мальтийный орден. И я им стал рассказывать, и мы потом стали говорить про Отечественную войну. И они говорят – но ведь англичане, французы, американцы разбили Гитлера. Я им говорю – а вы знаете, когда они вступили в войну? Они не знают. Молодежь в мире не знает, что второй фронт был открыт, когда запад испугался, что советская армия займет всю Европу. И тогда Сталину сказал Жуков: «Иосиф, надо все занимать, потому что эти негодяи развяжут жуткую войну против нас». Сталин сказал: «Ты прав, но мы не прокормим всех».

Антонов:

– Но зато, наверное, кроме Юрия Озерова, который снял вот эту эпопею «Освобождение», которую мы сегодня вспоминали, вот нет у нас пока Спилберга, который мог бы снять «Спасая рядового Райана»…

Задорнов:

– И это очень обидно, потому что мы лежим под западной точкой зрения, а Озеров не был под ней. И мне хочется вернуться еще в следующей серии к разговору именно о том, как нам неправильно преподносят это все и, в том числе, подражающие, выслуживающиеся перед западным рейтингом наши киношники.

Антонов:

– Я специально подготовлю материалы от Брестской крепости до конвоя… Михаил Задорнов и Владимир Мединский, спасибо, что пришли сегодня. Это была программа «История за пределами учебников».

Задорнов:

– А теперь я открою секрет, почему я настаивал на этой встрече. Потому что Владимир депутат. И я считаю, чем больше у нас будет в жизни депутатов, сам я никогда не был ни в одной партии (это я оправдываюсь), но мне очень хочется, чтобы Мединского избирали еще и еще. Сейчас я просто открыто агитирую за Мединского почему? Да потому, что он встал на Думе и не побоялся сказать, что с ЕГЭ надо прекращать, реформу образования в таком виде принимать нельзя. Единственный. С ним многие согласились. Но надо было одному встать. Мединский подал десять лет назад план борьбы с пробками в Москве, но его не приняли. Поняли, чего получилось? Человека надо судить по делам. У него дела. Книжки, высказывания и борьба за, а не против. А если против – то против врагов народа. Я хочу, чтобы Мединский был избран. Потому что, чем больше таких будет депутатов, тем быстрее сольются два понятия – родины и государства.