Ольга, вдова капитан-лейтенанта Колесникова: Дима никогда не снимал свой жетон, но перед последним походом он оставил его дома... [архив 2000 г]
Как только страшная весть о первом опознанном подводнике с «Курска» стала известна всей стране, родители Дмитрия Колесникова и его вдова Ольга поехали в питерский «Клуб подводников». А больше, по сути, обращаться было не к кому. В маленьком заводском Доме культуры стоял удушливый запах корвалола. Бегала медсестра с коробкой лекарств. Приехал психолог, пытавшийся как-то облегчить страдания родных, но слова уже не помогали - только лекарства. Родители Дмитрия отказались от интервью, его брат вышел к толпе журналистов и сказал: «Сенсаций не будет! Оставьте нашу семью в покое».
Еще в те августовские дни, когда оставалась стремительно исчезающая надежда на спасение, а журналисты «Комсомолки» по всей стране искали друзей и родственников ребят с «Курска», первыми, кому мне пришлось звонить, была семья Колесниковых. В телефонном разговоре с отцом Дмитрия, капитаном 1 ранга, моряком-подводником, он попросил меня не беспокоить их, пока сына не найдут - живым или мертвым. И страшный круг замкнулся. Вдова Дмитрия, Ольга, согласилась нам рассказать о своей короткой и трагической любви.
- Мы расписались 28 апреля, и они ушли в море... С Дмитрием я познакомилась за полгода до свадьбы, я работаю с его матерью в одной школе - преподаю биологию. Вы знаете, у меня появился какой-то страх.
Мне кажется, еще раз я это просто не вынесу. Многие матери, жены говорили: достаньте мне хоть косточку, я буду хотя бы ходить на могилу. Но приезжали его друзья из первого экипажа, они считают, что это неправильно. Никто не подумал об их последней воле. Они вместе жили, вместе служили и вместе погибли. Они из разных городов, но у них один общий знаменатель - Видяево. Их нужно было поднимать вместе с лодкой, если этого требуют интересы государства, либо не тревожить их прах вообще. Видяево - святое место, где одной семьей живут удивительные люди. Ирина Лячина права, что Россия начинается с Видяева. Я заметила, что в ребятах с «Курска» был какой-то патриотизм, хотя они были молоды, и для молодых сейчас это не характерно. Но они любили Родину и отдали свои жизни...
- Друзья Дмитрия как-то поддерживают вас?
- Все его друзья погибли вместе с ним. Я осталась совсем одна.
Вы знаете, Дима, почему у меня такая боль, почему она такая больная? Мы расстались с ним на таком эмоциональном подъеме. Я не могу даже вспомнить ничего плохого! Его не было, у нас не было даже быта, который отодвигает любовь на второй план. Этого не должно было случиться, это просто несправедливо. Я думала: ну пусть подняли бы хоть одного человека живым. Но потом поняла - это был такой экипаж, и даже умереть им было суждено вместе.
А еще мне Дмитрий написал стихи, какие-то они страшные и пророческие. Он писал, что будет любить меня, даже умирая. Я не видела еще той записки, но я примерно знаю - что в ней. И в одном из последних писем: «Я утонул в тебе, в твоих глазах и душе, как настоящий подводник - без пены и даже единого булька. Отважный капитан теперь твой вечный пленник, свободы не хочет...» Всегда, когда происходят какие-то события, задним числом начинаешь думать, и проявляется мистика. Дмитрий никогда не снимал свой опознавательный жетон и говорил: «Если со мной что-то случится, ты по этому жетону меня всегда опознаешь». Он оставил его дома - вот он, этот жетон и крестик...
Дмитрий СТЕШИН.